лучшие публичные дома москвы
Публичный дом в пятиэтажке в Москве оказался частью сети притонов
В Москве бордель экономкласса в жилом доме открылся спустя неделю после того, как наша съемочная группа и полицейские туда нагрянули.
Жители подъезда недолго наслаждались спокойным существованием. Нетрезвые клиенты снова потянулись в малогабаритный публичный дом, а вместе с ними закончилась долгожданная тишина и порядок.
Третий подъезд, первая дверь налево. Так администраторы борделя экономкласса объясняли своим посетителям, как в поисках развлечений не заблудиться. Жильцам этого дома эпицентр похоти и разврата изрядно надоел.
Обращения в полицию не дали должного результата. Круглосуточный бордель как работал, так и продолжает работать. Нервы соседей, которым приходится ночами напролет слышать крики и стоны, не выдержали. Вызвав полицию, люди начали безуспешно требовать отворить двери борделя. В итоге пообщаться с соседями администраторы интим-заведения решили через окно.
Узнав, что к ним уже едет полиция, эмоциональная и, судя по несвязной речи, нетрезвая сотрудница борделя решила прекратить диалог. А вот жрицы любви, похоже, продолжили удовлетворять клиентов. И так всю ночь. В итоге двери открыли сами посетители, которые после бурной ночи спешили на работу. Не понимая, почему полицейские их не отпускают, невыспавшиеся клиенты стали угрожать нашей съемочной группе.
О том, чем тут днями и ночами напролет занимаются девушки, буйные и явно нетрезвые администраторы якобы не знают.
По нашей информации, это лишь один притон сети борделей, которые работают в жилых домах. И хозяева этого бизнеса не хотят терять доходную точку.
Совсем недавно мы уже снимали репортаж об этом интим-салоне на дому. На кадрах с камер наблюдения отчетливо виден ежедневный поток клиентов. Люди один за одним заходят и выходят из квартиры. В прошлый раз двери интим-притона полицейским так никто и не открыл. Судя по всему, узнав, что квартира на карандаше у правоохранителей и нашей съемочной группы, в тот же день все сотрудники спешно покинули квартиру. Спустя неделю бизнес снова заработал. По словам соседей, это длится уже несколько месяцев.
«Три месяца это как мы поняли, что это бордель. Может, он и раньше был. Это, когда мы уже увидели, что это полный проходняк, табун там идет. Три месяца мы боремся», – пояснил жилец дома Максим Бережнев.
На место прибыли несколько нарядов полиции. Жриц любви вместе с клиентами посадили в патрульные автомобили. Одна из девушек, которая еще несколько минут назад в слезах рассказывала, что не понимает, что происходит, уже с улыбкой на лице, придумав себе легенду, заявила, что работала здесь массажистом. Якобы у нее профильное образование. Массаж и никакого интима.
Пока представители древнейшей профессии дают показания в полиции, соседи могут в прямом смысле спать спокойно, надеясь на то, что эта точка будет закрыта.
«Ад» и «Преисподняя»: неприличные экскурсии по борделям старой Москвы
Ведущий программы «Утро» Иван Распопов рассказывает об экскурсии «Грехи и развлечения в Москве XIX века» по местам, где раньше располагались бордели и увеселительные дома.
Обычно мы рассказываем о лучших развлечениях Москвы – за исключением, пожалуй, саун и борделей. Но сегодня мы нарушим правила.
Трубная площадь, 1884 год. Фото: ИТАР-ТАСС
Общее количество преступлений на злачном пятачке тоже стало зашкаливать, поэтому в 1906 году решили закрыть часть порочных домов в центре Москвы и, что называется, «раскидать» их по всей столице. На некоторых центральных улицах настолько хорошо поработали, что от прежнего «великолепия» ничего и не осталось. Грачевку, например, «зачистили» так, что из десятков борделей не сохранилось ни одного.
Петровский бульвар. Фото: ИТАР-ТАСС
Дома терпимости начинали работать ближе к вечеру. После 17.00 можно было выбрать подходящее заведение и зайти в него. В самых дешевых заведениях – так называемых притонах – час любви стоил 30-40 копеек, за ночь брали 1-2 рубля. В борделях 2-й категории брали от рубля до двух за час или пять рублей за ночь. Чтобы попасть в самые дорогие и роскошные заведения, клиенты должны были заплатить еще больше. Например, в первом садомазохистском борделе на Петровском бульваре за одну девушку приходилось заплатить 25 рублей, месячная зарплата рабочего в то время была ненамного меньше.
Во время экскурсии вам обязательно покажут здание, где находилась, если так можно выразиться, гарантия безопасного отдыха – врачебно-полицейский кабинет. Там проституток регистрировали и снабжали удостоверениями. Делалось это для того, чтобы барышни платили налоги, а самое главное, чтобы каждые две недели приходили сюда отмечаться и приносили результаты медицинского обследования. Если анализы были не в порядке, женщин отправляли лечиться, и только после этого можно было снова приступить к работе.
Ближайшие экскурсии состоятся 17 и 30 августа. Сбор в 18:00 у стеллы Георгию Победоносцу (метро «Трубная»).
Россия, которую мы потеряли.
Из Русского сифилидологического и дерматологического Общества
(Заседание 27-го сентября [1903 года])
.
Секретарь Л.П. Шафир прочёл следующий «Приказ по NN Училищу 18 февраля 1890 г., №.
(Представленный документ настолько характерен, что я привожу его здесь без пропусков. — А.Гарин)
Владимир Викторович Сахаров.
С 4 апреля 1886 — начальник Елисаветградского кавалерийского юнкерского училища.
Дабы обезопасить юнкеров от заразы сифилисом при половых отправлениях, устанавливается следующее:
1. Для посещения юнкерами мною избран дом терпимости №№.
2. Дни посещения назначаются: понедельник, вторник и четверг.
3. Для посещений этих устанавливается очередь взводная, т.е. напр., во вторник очередь 1-го взвода 1-го эскадрона, в четверг 1-го взвода 2-го эскадр., в понедельник 2-ой взвод 1-го эскадр., во вторник 2-ой взвод 2-го эскадр. и т.д. Но в случае, если желающих во взводе слишком много, то взводный унтер-офицер обязан установить между ними очередь. Если же желающих от данного взвода окажется меньше возможного для посещения, то вызываются очередные из следующего взвода своего эскадрона, а если и там не хватит, то из следующего взвода и т.д.; так, напр.
4. В дни, указанные для посещения, от 3 до 5 час. по полудни, врач Училища предварительно осматривает женщин этого дома, где затем оставляет фельдшера, который обязан наблюдать: а) чтобы после осмотра врача до 7 час. вечера никто посторонний не употреблял этих женщин; б) чтобы юнкера не употребляли неосмотренных женщин или признанных нездоровыми; в) осматривать члены юнкеров до сношения с женщинами и отнюдь не допускать к этому больных юнкеров и г) предлагать юнкерам после совокупления немедленно омовение члена жидкостью, составленной для этого врачом Училища. Квартермистру Училища озаботиться, дабы для данных поездок для врача отпускалось казённая повозка.
5. Вместе с врачом отправляется взводный унтер-офицер очередного взвода. По окончании осмотра он возвращается в Училище и докладывает дежурному офицеру, сколько юнкеров могут сегодня посетить дом №№, считая на каждую допущенную врачом для совокупления женщину по 3 юнкера.
6. Получив это сведение, дежурный офицер приказывает ему приготовить тотчас после обеда команду указанной численности, имеющих желание совокупляться. Начальником этой команды должен быть взводный унтер-офицер очередного взвода, который и отвечает вполне за соблюдение указанных правил и вообще порядка в команде. Он обязан оказывать полное содействие фельдшеру в осмотре и омовении членов юнкеров, в чём все они обязаны подчиняться требованиям Начальника команды.
7. Команда употребителей, одетая по отпускному, увольняется дежурным офицером лично. Следовать в дом терпимости команда может врознь, но возвращаться должны все вместе и не позже 7 1/4 часа веч. Дежурный офицер, приняв команду, тоже обязан осмотреть всех лично и принять доклад фельдшера о благополучии совокуплений.
Елисаветградское кавалерийское юнкерское училище было торжественно открыто 26 сентября 1865 г.
8. Юнкера не могут посещать другие дома терпимости, кроме №№, и вообще никуда не отлучаться, за что отвечает начальник команды.
9. Также юнкера во всё время отпуска для совокупления обязаны соблюдать порядок и тишину.
10. Всякие недоразумения в доме терпимости с женщинами устраняются взводным унтер-офицером, который по возвращении докладывает дежурному офицеру.
11. По моему уговору с хозяйкой дома во время осмотра врачом до 7 час. веч. и до ухода юнкеров посторонние лица в дом не допускаются, а потому в случае появления таковых не должно вступать с ними в переговоры, а доложить потом дежурному офицеру и мне.
12. Плата за визит устанавливается 1 р. 25 к. и при том допускается за эти деньги совокупиться только 1 раз и в течении не более 1/2-часа времени.
13. Расчёт юнкера ведут сами. При этом они должны помнить, что более позорного долга, как в доме терпимости, не существует.
Примечание: настоящие правила начать применять со вторника 20-го февраля.
Штабной корпус бывшего Елисаветградского кавалерийского юнкерского училища.
Подлинный подписал: NN.
С подлинным верно: NN.
(Русский Врач. 1903. №46. С.1644)
P.S. Название училища и фамилия его начальника в первоисточнике деликатно не указаны.obskurant полагает, что это Елисаветградское юнкерское училище и генерал-майор В.В. Сахаров.
«Жёлтый билет». Торговля женщинами с 1860 до 1930 г.
Были среди проституток многочисленные простушки, часто выходцы из деревень – прислуга, девушки из кондитерских.
Публичный дом был заведением серьезным. Он не должен был иметь никаких вывесок, расстояние от него до церквей, школ и училищ должно было быть «достаточно большим». Внутри публичного дома разрешалось иметь пианино и играть на нем. Все остальные игры были запрещены, особенно настороженно упоминались тут шахматы. Также было запрещено украшать дом портретами царственных особ.
Существенную часть дохода известным в Нижнем Новгороде фотографическим мастерским, в том числе знаменитому салону Дмитриева, доставлял бизнес по изготовлению рекламных карточек актрис ярмарочных балаганов и персонала публичных домов.
Фотокартотека нижегородской полиции, содержащая, по некоторым данным, более 9000 персоналий, была выброшена из Горьковского областного архива в 60-е гг, но спасена начальником фотослужбы архива. К началу 2000 гг. находилась в его частной коллекции.
Класс дома терпимости зависел от уровня сервиса: число дам «в соку» (от 18 до 22 лет), наличие «экзотики» («грузинских княжон», «маркиз времен Людовика XIV», «турчанок» и т.п.), а также сексуальными изысками. Само собой, отличались и мебель, и женские наряды, вина и закуски. В борделях первой категории комнаты утопали в шелках, а на работницах сверкали кольца и браслеты, в публичных домах третьего разряда на кровати был лишь соломенный матрас, жесткая подушка и застиранное одеяло.
В одном из дорогих домов терпимости комнаты отделали зеркалами. Туда собиралось несколько пар, зажигали спиртовые светильники, и начиналась попойка. Через некоторое время куртизанки принимались танцевать и раздеваться… в конце концов, все кончалось оргией, многократно отраженной в зеркалах при дрожащем свете спиртовок. Говорят, «аттракцион» пользовался популярностью.
Из Правил содержательницам борделей, утвержденных министром внутренних дел 29 мая 1844 года:
1. Бордели открывать не иначе как с разрешения полиции.
2. Разрешение открыть бордель может получить только женщина от 30 до 60 лет, благонадежная.
8. В число женщин в бордели не принимать моложе 16 лет.
10. Долговые претензии содержательницы на публичных женщин не должны служить препятствием к оставлению последними бордели.
15. Кровати должны быть отделены или легкими перегородками, или, при невозможности сего по обстоятельствам, ширмами.
20. Содержательница подвергается также строгой ответственности за доведение живущих у ней девок до крайнего изнурения неумеренным употреблением.
22. Запрещается содержательницам по воскресным и праздничным дням принимать посетителей до окончания обедни, а также в Страстную неделю.
23. Мужчин несовершеннолетних, равно воспитанников учебных заведений ни в коем случае не допускать в бордели.
Власти были к ним, впрочем, были лояльны : в кабинеты для осмотра разрешали приходить под вуалью, а в документе 1888 года, переизданном в 1910 году, инструкции Министерства Внутренних Дел для чинов сыскных отделений говорилось : п. 18 « …каждый чин сыскной полиции при исполнении … должен быть с лицами женского пола вежлив, серьезен и сдержан в особенности».
Публичные дома в Москве до революции
Известнейший публичный дом в Москве располагался на углу Плотникова переулка.
На барельефах этого здания изображены русские писатели, якобы посещавшие это заведение. Там можно найти Пушкина, Толстого и Гоголя))) Последние позционировали себя высокоморальными людьми, и как попали в сомнительный ряд, неизвестно.
«В ряду различных характерных закоулков Москвы… Грачевка (Драчевка тож, от церкви Николы на Драчах), как кажется, занимает самое почетное место. Между многоразличными московскими приютами падшего человека… нет ничего подобного грачевскому «Аду». По гнусности, разврату и грязи он превосходит все притоны…» — такая характеристика давалась этому месту в книге «Московские норы и трущобы». «Адом» называли полуподвальный этаж гостиницы «Крым». Об утонченной эротике и прочих «камасутрах» в драчевских шалманах речи даже не велось — основной контингент «барышень» составляли подмосковные крестьянки, или, как их называли тогда, «матрешки». Да и клиенты, как ни странно, не особо гнались именно за чувственными удовольствиями — основной доход бордели получали от торговли спиртным. Мужчины же чаще всего приходили туда отдохнуть в широком смысле, как в клуб: пообщаться с приятелями и выпить шампанского с разбитными «мамзельками». Кстати, неизвестно по какой причине, профессиональное имя подавляющего большинства мамзелек было Лулу. Когда отработавшую свой ресурс мамзельку выкидывали на улицу, она называлась «шалавой» и лишалась профессионального статуса. Но, пока условная Лулу пахала на «мамочку», ее заработок был весьма высок — в среднем около 40 руб. в месяц. Для сравнения: прядильщица на Трехгорной мануфактуре получала 15–20 руб., а поденщица и того меньше, так что старания всевозможных ревнителей общественной нравственности напарывались на желание легких денег и результатов не приносили.
Вокруг «Ада» сформировалась особая преступная среда проституток, промышляющих клофелином. Все было так запущено, то в 1866 году и бордель, и гостиницу закрыли по приказу свыше. Вообще, количество преступлений на злачном пятачке стало зашкаливать, поэтому в 1906 году решили порочные дома рассредоточить, и лицензии выдавали только в Хамовники, Мещанский, Сущевский и Пресненский районы. Несмотря на протесты жителей других районов, притоны переселили. В 1908 году, началась капитальная реконструкция Драчевки — большую часть зданий снесли, чтобы застроить освободившуюся землю многоэтажными доходными домами со всеми удобствами. Не желая отпугнуть потенциальных покупателей жилплощади имевшим дурную репутацию словом «Грачевка», улицу переименовали в Трубную. Маневр удался, квартал стал тихим и спокойным — таким, в общем, и остается по сей день. О старой Грачевке напоминало только чудом сохранившееся здание «Крыма» — удивительно, но оно дожило аж до семидесятых годов XX века. Снесли «Ад» в «Крыму» только перед Олимпиадой)))
Три века российской проституции
В СССР проституция должна была отмереть.
Древнейшей назвал профессию проституток писатель Редьярд Киплинг. Но хотя свободные интимные отношения и были составной частью некоторых языческих культов, собственно торговля интимными услугами имеет не столь почтенный возраст. Рынок сексуальных услуг не мог появиться раньше товарно-денежных отношений. В России профессиональная проституция возникла в конце XVII века. С построением коммунистического общества товарно-денежные отношения, а вместе с ними и проституция должны были отмереть. Впрочем, о полной и окончательной победе над этим пережитком капитализма отрапортовали досрочно.
От хобби к профессии
В царствование Николая I проституцию в России признали терпимой, подчинив её врачебно-полицейскому надзору.
Государственный контроль
В 1914-1917 г.г. почти половина городской молодежи начинала половую жизнь с визита к проститутке.
Публичный дом
Публичный дом был заведением серьезным.
Секс-история государства Российского.
Отдел кадров
Проститутки вдохновляли как поэтов, так и художников. Б.Григорьев «Улица блондинок».
В 1914-1917 г.г. почти половина городской молодежи начинала половую жизнь с визита к проститутке
По социальному происхождению большинство проституток были из крестьян. Отправившиеся в город на заработки девушки часто не находили работы, а на вокзалах и около фабрик их отслеживали специальные вербовщики. Часто девочек и девушек обманом увозили в город, обещая им помощь в трудоустройстве. Известен случай, когда при медицинском освидетельствовании перед поступлением в публичный дом выяснилось, что кандидатка девственница. Оказалось, что девушка просто не имела понятия о характере работы.
По данным обследований, проводившихся в 90-е годы XIX века, из богатых семей происходило 0,9% проституток, из семей со средним достатком — 15,6%, из бедных — 83,5%. Бывшие профессии проституток: домашняя прислуга — 45%; швеи и портнихи — 8,4%, фабричные работницы — 3,7%; чернорабочие и поденщицы — 2,4%; безработные — 6,4%. 23% проституток начали профессиональную деятельность до 16 лет.
Униженные и оскорбленные
Место падшей женщины в русской культуре XIX — начала XX веков определялось тем, что прогрессивная общественность всегда любила униженных и оскорбленных. В проститутке видели жертву социальной несправедливости, торгующую собой, чтобы прокормить своих близких. О падшей женщине пишет не только Достоевский, но и Чехов, Толстой, Куприн, Леонид Андреев и др.
Революционная романтика
Александра Коллонтай отказывалась призновать проституцию профессией.
Революционное правительство относилось к институту семьи неоднозначно. «Сохранится ли семья в коммунистическом государстве? Будет ли она точно такая, как сейчас? — спрашивала в 1918 году Александра Коллонтай.— Этот вопрос мучает многие сердца женщин рабочего класса, заботит он и товарищей мужчин». Коллонтай и другие партийные теоретики считали семью буржуазным институтом и требовали открыть «дорогу крылатому Эросу». Если бы мечты товарища Коллонтай сбылись, проституция была бы обречена. Этот род деятельности должен был стать не профессией, а хобби. «Для нас, для трудовой республики,— писала Коллонтай,— совсем неважно, продается ли женщина одному мужчине или многим сразу, является ли она профессиональной проституткой, живущей не на свой полезный труд, а на продажу своих ласк законному мужу или приходящим, сменяющимся клиентам, покупателям женского тела. Все женщины—дезертирки труда, не участвующие в трудовой повинности. подлежат на равных основаниях с проститутками принудительной трудовой повинности. И тут мы не можем делать разницы между проституткой или наизаконнейшей женой, живущей на содержании своего супруга, кто бы ни был ее супруг, хотя бы и сам ‘комиссар'».
Провести сексуальную революцию во всероссийском масштабе не удалось, однако в провинции власти иногда делали попытки законодательно оформить отказ от института семьи. «С 1 мая 1918 года,— говорится в одном из таких актов,— все женщины от 18 до 32 лет объявляются государственной собственностью. Всякая девица, достигшая 18-летнего возраста и не вышедшая замуж, обязана под страхом строгого взыскания зарегистрироваться в бюро ‘свободной любви’ при комиссариате призрения. Зарегистрированной в бюро ‘свободной любви’ предоставляется право выбора мужчины в возрасте от 19 до 50 лет себе в сожители. Мужчинам в возрасте от 19 до 50 лет предоставляется право выбора женщин, записавшихся в бюро, даже без согласия последних, в интересах государства. Дети, произошедшие от такого сожительства, поступают в собственность республики».
Но социальный состав проституток изменился. Если до революции подавляющее большинство составляли крестьянки, то теперь их место заняли сотрудницы бесконечных советских контор. Получая мизерное жалованье, эти женщины таким образом пополняли свой бюджет. Прошедшие в 20-е годы массовые сокращения служащих сделали временную работу постоянной.
«Коммунизм — могила проституции»
В 1922 году был принят Уголовный кодекс, который позволял привлекать к ответственности сутенеров и содержателей притонов. Новый закон широко применялся: в 1924 году было наказано 618 человек, в 1925 году — 813.
Постепенно в борьбе с проституцией все большую роль начинали играть «бойцы невидимого фронта». Быт профилакториев стал напоминать лагерный, а в октябре 1937 года профилактории для нищих и проституток вошли в систему ГУЛАГа.
Резко сменился и тон агитации. Если в 20-е годы борьба с проституцией шла под лозунгами строительства новой жизни, то теперь любое нарушение норм коммунистической морали начинает рассматриваться как политическое преступление. «Известны случаи,— писала в 1938 году ‘Комсомольская правда’,— когда троцкистско-бухаринские шпионы и диверсанты умышленно насаждали пьянки и бытовое разложение». Таким образом, аморальное бытовое поведение приобретало статус государственного преступления. Тут и до «вышки» недалеко.
Благодаря усилиям карательных органов организованные формы проституции были уничтожены. Однако как нелегальный бизнес она продолжала существовать.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
«Девушки принимали до 38 клиентов за смену». Какими были публичные дома в самом злачном районе Москвы
Три самых злачных района дореволюционной Москвы
Какие районы были самыми злачными в Москве до революции?
Это Драчёвка, естественно, Хитровка, о которой многие знают благодаря Гиляровскому, и район Проточного переулка, что возле Смоленского рынка. В этих трех локациях проживала по большей части.
Одна беднота?
Это не совсем правильная формулировка, потому что там уживались все. На одной стороне переулка находилась ночлежка, на другой — усадьба одного из богатейших людей Российской империи Тимофея Саввича Морозова.
Вот она, Хитровка, но буквально 50 метров подняться вверх в сторону Покровского бульвара — и там владения еще одних богатейших российских купцов, Корзинкиных.
Район Драчёвки в этом плане, наверное, более показательный. По крайней мере с 1840-х — начала 1850-х годов из «людей приличных» мало кто там селился.
Там жили Грановский и Лермонтов, но если говорить о 70-х, 80-х, 90-х годах XIX века, то это был район абсолютнейших трущоб, третьеразрядных трактиров и домов терпимости. Селились там от нужды.
Два первых московских адреса Чехова — это Драчёвка. Но тогда его семья нуждалась: они только переехали из Таганрога в Москву, денег не было. Сначала снимали квартирку в полуподвале дома, принадлежавшего церкви Николы в Драчах, а чуть позже переехали на противоположную сторону той же самой Драчёвки, нынешней Трубной улицы, но тоже в полуподвал. И, по воспоминаниям, это были сырые стены, а в окно видны были только ботинки прохожих.
Как раз там Чехов и начал потихонечку заниматься литературной деятельностью, и ножками-ножками обхаживал все редакции, разнося ранние свои статьи за трехрублевые гонорары.
Церковь Святого Николая в Драчах
Фото: Научно-исследовательский и проектный институт Генерального плана города Москвы
Централизация всех московских домов терпимости
Как так вышло, что в XIX веке дома терпимости в Москве в основном находились вокруг Сретенки?
В 1844 году был создан врачебно-полицейский комитет, и тогда же было принято решение о централизации всех московских домов терпимости на первом и втором участках Сретенской части. Это как раз склон Сретенской горы, между Цветным бульваром и Сретенкой. Дальше этот участок шел к Домниковке, к Садовому кольцу. Туда же входила и внешняя сторона Петровского бульвара. Так что этот выделенный участок в городе был не монолитный, а с выступами.
Главное средоточие домов терпимости было как раз между Сретенкой и Цветным бульваром. Плюс еще Домниковка, поскольку там рядом вскоре построили вокзалы — один, другой, и к концу XIX века на Каланчевской площади их уже было три.
Район этот считался одним из самых страшных в Москве. Мы больше знаем Хитровку, которую воспел Гиляровский. Благодаря ему мы именно ее вспоминаем, когда разговор заходит о кошмарных и злачных местах дореволюционной Москвы. Но для современников Драчёвка была пострашнее Хитровки.
Драчёвка или Грачёвка
О той же Драчёвке Гиляровский тоже писал. Драчёвка или Грачёвка — топоним употреблялся и так, и так. Наверное, стоит сказать об этом названии пару слов, хотя к злачности места оно не имеет никакого отношения. Есть несколько версий происхождения этого явно старинного топонима. По одной из версий, здесь были поля, и наши предки сажали, собирали и драли тут просо, отсюда и Драчёвка.
По третьей версии, здесь жили ремесленники, производившие снаряды для мортир, которые при полете издавали звук, похожий на грачиный грай, поэтому такие снаряды называли грачами. Возможно, отсюда топоним Грачёвка.
По крайней мере, уже в 1547 году это место упоминается: во время большого московского пожара сгорел Никольский монастырь в Драчах. От него осталась только церковь, ставшая приходской. Снесли ее незадолго до Великой Отечественной войны, и теперь на ее месте жилой дом и школа, до сих пор действующая.
До 1844 года это был вполне приличный район. Например, там жил маленький Лермонтов, его бабушка там снимала квартиру — на углу Драчёвки и Малого Сергиевского переулка. Это был деревянный двухэтажный дом. Естественно, его давно уже нет, с дореволюционных времен.
Правила содержания «публичных женщин»
С 1844 года все изменилось: здесь начали открываться дома терпимости. По законодательству того времени их содержательницами могли быть только женщины в возрасте от 35 до 60 лет. Были строгие правила содержания, как тогда говорили, «публичных женщин». Предусматривался регулярный медицинский осмотр, поэтому как раз все это находилось в ведении врачебно-полицейского комитета.
Долгое время врачебный кабинет был один-единственный, в помещениях Сретенской полицейской части по левой, нечетной стороне Цветного бульвара. Там до сих пор находятся отделение полиции и пожарная часть. Туда-то каждые две недели «ночные бабочки» порхали на осмотр.
Если почитать документы городской думы, в архивах там содержится немало папок, посвященных именно этому району и проблеме. Из них становится ясно, что медицинские осмотры были скорее фикцией.
По данным городской думы на 1905 год, в Москве было 72 официальных дома терпимости. За содержание неофициальных предусматривались огромные штрафы, так что содержать подпольные публичные дома было очень рискованно.
По докладу, сделанному на заседании городской думы в начале XX века, на осмотр одной девушки у врача уходило не более 52 секунд. Сами понимаете, что это ни о чем.
Тем не менее у каждой девушки был так называемый желтый билет, в котором регулярно ставились отметки полицейского врача. И это все создавало скорее видимость безопасности.
Поэтому неоднократно поднимался вопрос о необходимости дополнительных мер. Не о запрете, а об изменении самой системы. В результате позже были открыты еще два врачебных кабинета: один на Петровке, а другой непосредственно на самой Драчёвке.
Семейного счастья «ночным бабочкам» не светило
Если говорить о самих заведениях, то, по данным городской думы на 1905 год, в Москве было 72 официальных дома терпимости. За содержание неофициальных предусматривались огромные штрафы, так что содержать подпольные публичные дома было очень рискованно. Хотя, наверное, они существовали.
Никаких домов терпимости ни на Тверской, ни в районе Арбата, ни на Петровке никогда не было. И все эти рассказы про известный дом в Плотниковом переулке с барельефами, на которых изображены обнимающиеся и целующиеся литераторы, идущие к Аполлону. Никакого отношения к публичным домам он не имеет.
Да, были доходные дома с меблированными комнатами, где могли снимать квартиры, как сейчас бы сказали, девушки-эскортницы, а тогда говорили «камеи». То есть такие дамы полусвета, свидание с которыми стоило недешево. Вероятно, достаточно было двум-трем таким феям снять квартиру по соседству, и окружающим уже казалось, что там публичный дом.
Но так как штрафы были огромные, официальные такие заведения группировались в указанном городскими властями месте. Делились они по разрядам. Самыми дешевыми были полтинничные, где брали не качеством, а количеством. По тем же документам городской думы, у девушки в таком заведении порой бывало до 38 клиентов за смену.
Были и дорогие, десятирублевые заведения, где по большей части работали остзейские немки. Для них это было «ничего личного, исключительно бизнес». У большинства были женихи, тоже немцы, которые работали приказчиками на фирмах и знали, чем их невесты занимаются.
Как правило, вместе они копили деньги на свадьбу, и когда необходимая сумма была накоплена, девушка завязывала с «проклятым прошлым».
Но в большинстве мест никакого выхода из этого круга не было, и семейного счастья «ночным бабочкам» не светило. Потихонечку из более высокого разряда эти девочки с пониженной социальной ответственностью переходили в заведения все ниже и ниже уровнем, до «полтинничного отделения». И потом оказывались где-нибудь в канаве под забором.
По улицам бродили девицы
Предприниматели, купившие участки земли в районе Драчёвки, естественно, забрасывали городскую думу прошениями перевести дома терпимости из этого района в другую часть города.
Но тем, кто писал «как же так, мы вложились, а прибыли от своей недвижимости получить не можем», власти долгое время вполне здраво отвечали: «Когда вы покупали участок здесь, в Сретенской части, вы за него заплатили в три раза меньше, чем за участок через две улицы. Когда вы его покупали, то знали, на что шли. Что же вы теперь так расстраиваетесь?»
И действительно, цена на земельные участки была здесь существенно ниже, чем в более приличных районах Москвы.
К 1905 году этот вопрос сдвинулся с мертвой точки. Последней каплей стала массовая драка на Драчёвке. Обидели рабочих фабрики Прохорова. Видимо, плохо обслужили, да еще и бока намяли, выбросили из заведения. Обиженный прибежал к себе в общежитие с криками: «Братцы, наших бьют!»
Рабочие бросились защищать своего друга, и драка была огромная. Продолжалась она три дня, только на ночь утихала, а с утра все начиналось по новой. Пришлось подключать солдат, вводить войска.